Лесли Муди Кастро

Лесли Муди Кастро – независимая куратор и писательница из Мехико и Техаса, где она более десяти лет организовывала и сотрудничала в различных проектах. Ее творческая практика посвящена теме переезда с места на место и взаимодействию между людьми.

В своих критических статьях и выставках Лесли ярко иллюстрирует приверженность к определенному месту. Лесли верит в то, что изобразительное искусство способно зародить в нас эмпатию, но у мексиканских мариачи это все-таки получается лучше.

– – –

Мы связались с художниками и кураторами, чьи резидентуры в NART были отменены или отложены из-за чрезвычайного положения, вызванного вирусом COVID-19. Мы попросили их поделиться своими мыслями о текущей ситуации – как это повлияло на них и где они вместо этого провели период резиденции.

Сейчас я сижу за своим обеденным столом в Мехико. За исключением двух недель в резидентуре в соседнем горном городке, здесь я провела весь период кризиса COVID – такое чувство, что я просидела за этим самым столом в течение целых шести недель.

Когда коронавирус стал реальностью, я была в Остине (штат Техас) и заканчивала работу над инсталляцией. Панические покупки и дефицит туалетной бумаги обострили мою тревогу –  вкупе с тем фактом, что тот, кто не паниковал по поводу туалетной бумаги (или ее отсутствия), очевидно не воспринимал ситуацию достаточно серьезно. Я пошла на риск и предприняла полет в Мехико. Обосновавшись дома, я заказала тонну книг на Amazon и, по рекомендации своего отца, записалась на курсы кодинга от Стэнфордского университета. В то время как проекты и резидентуры стали отменяться или откладываться один за другим, книги и занятия давали возможность скоротать время.

Хотя я высоко ценю работу, которую мы выполняем как творцы и посредники культуры, и вижу долгосрочную пользу от результатов образования и комьюнити-билдинга, я не тот куратор, который будет настаивать на проведении выставки, когда мир разваливается на части. В тот момент, когда человеческая жизнь является главным приоритетом, отмены и отсрочки – это те побочные эффекты, из-за которых я спокойно приостановлю работу.

Если бы все шло по плану, то сегодня, 3-го мая, я бы приехала в Нарву на резидентуру длиной 4-6 недель, с последующей поездкой в Москву и Санкт-Петербург. Это был бы второй раз, когда работа и жизнь привели бы меня в Эстонию – страну, в которую я влюбилась и где у меня есть очень хорошие друзья, по которым я сильно скучаю. На этот раз мое внимание было бы сосредоточено на Нарве – пограничном городе, которым я бесконечно очарована. Появившись на свет в маленьком поселении на границе Техаса и Мексики (половина моей семьи все еще живет там), я сама пограничный ребенок в душе и у меня особые отношения с местами, которые находятся ни здесь, ни там, но и там, и тут. Мое пребывание в Нарве должно было стать временем мыслить за пределами собственных границ, заводить друзей и учиться у них…просто быть и набираться опыта в другом месте.

Вместо этого я сижу за обеденным столом и пишу о том, как скучаю по Нарве, хотя никогда там не была.

По природе я интроверт и легко могу провести несколько недель дома. Если появляется возможность побыть в спокойствии и тишине, я ценю это. Однако по работе я много путешествую (и ни на что не променяю это!). Поэтому, когда я наконец-то оказалась дома в Мехико, это было похоже на отпуск, и я наслаждалась каждой его секундой.

Первые пять недель карантина прошли нормально. Я коротала время за чтением («Гарри Поттера» и книг первой и второй «Неаполитанской серии», если вам интересно), справлялась о друзьях и пыталась научиться кодингу. На шестой неделе я наконец начала ощущать всю тяжесть утраты.

Я скучаю по своим друзьям. Я скучаю по таким простым жестам, как позвать кого-нибудь пропустить стаканчик. Я скучаю по цели, даже если эта цель лишь повод принять душ. Я скучаю по душевному волнению и молчаливым шуткам. Мне не хватает улыбок.

Я устала от звонков через Zoom и риторики, связанной с попытками изменить наш образ жизни, чтобы приспособиться к чему-то плохому. Разговоры о взятие «паузы» и «цифрового сдвига» или «поворота» стали звучать как гвозди по доске. Хотя я ценю эту возможность, быстрый переход к цифровой жизни сильно потряс меня. Мы все справляемся как можем, и культурный контент медленно перемещается в интернет, что создает видимость более приемлемой ситуации. Но приемлема ли эта ситуация на самом деле?

Меня ужасно утомили бесконечные разговоры о «настоящем моменте», о том, что коронавирус – единственное, что нас связывает (во что я, кстати, не верю), и тюрьма для лица в виде маски. На шестой неделе я наконец-то начала оплакивать потерю того, что еще не произошло: эмоции от жизни, которая должна была быть, но была так безжалостно прервана.

Мне повезло, я признаю это. Я могу формулировать эти мысли за своим обеденным столом в полном здравии и комфорте, но «повезло» не освобождает от горя. Я чувствую тысячу крошечных смертей или миллион разрывов отношений, которые закончились до того, как у них был шанс развиться. Это похоже на скорбь в одиночестве на острове. Я не в порядке – и это нормально, говорить об этом.

Сегодня воскресенье. Это грустное воскресенье, которое кажется лишь одним из грустных воскресений недели, в которой каждый день безжалостно сливается с другим. Как и многие другие я задаюсь вопросом, куда приведет нас эта временная норма. Я постоянно думаю об этом и особенно в том ключе, как повлияет на мою работу то, что я не смогу кого-то обнять. Я прошла через все фазы настоящего разбитого сердца в ответ на эту временную реальность и постоянно ловлю себя на том, что ищу утешения в воображаемом будущем, в то время как моменты, подобные этому, напоминают мне не принимать маленькие проявления дружбы как должное.